Бюджетное дошкольное

образовательное учреждение города Омска

Детский сад №361

Версия для слабовидящих
МЕНЮ  

Информация для родителей о возможности получения психолого-педагогической, методической и иной консультативной помощи и возможности осуществления онлайн-записи на консультацию 

С Верой в победу

Горбунов Илларион Иванович (1913 - 1980)

Илларион Иванович Горбунов родился в 1913 г. Член КПСС с 1941 г. В годы Отечественной войны – летчик-бомбардировщик, командир авиаэскадрильи.

Награжден двумя орденами  Красного Знамени и двумя орденами Красной Звезды, орденом Александра Невского, семью медалями.

В октябре 1941  года фашистские войска заняли Калинин. Нашей части было приказано с воздуха  взорвать железнодорожный мост через Волгу, чем задержать дальнейшее продвижение противника.

Атаковали звеньями. Я со своим звеном самолетов вышел на цель на высоте 1000 метров. Мы сбросили бомбы по цели. При подходе к цели я заметил пыль на аэродроме от взлетающих самолетов противника, предупредил экипажи, чтобы они были внимательны.

Только мы отбомбились по цели, как сзади слева появились четыре истребителя противника и попарно стали атаковать наши самолеты. Разворачиваясь вправо, я дал команду снижаться до высоты 150 метров, но не терять места в строю. Однако левый ведомый оторвался, чем поставил себя в опасное положение, поскольку мы не могли прикрыть его своим огнем.

Я заметил дым на самолете, который от нас оторвался. Истребители противника продолжали атаковать его. Я резко повернул свой самолет на помощь к левому ведомому. В этот момент пара истребителей противника оказалась вблизи нас.

Мой радист дал по самолетам противника длинную очередь из пулеметной установки. Один из фашистских стервятников загорелся и упал.

Несмотря на большое количество пробоин, пробитый бензобак самолет левого ведомого продолжал полет и благополучно приземлился на своем аэродроме. Мы выиграли воздушный бой потому, что правильно приняли решение идти на снижение до бреющего полета, так как это поставило в невыгодные условия истребители противника.

В ночь на 1 мая 1942 года наша авиация одиночными действиями уничтожала живую силу и боевую технику противника в районе Демянска. Возвращаясь с боевого  задания, в районе станции Лычково я заметил сзади справа самолет, сказал радисту, чтобы следил за ним внимательно. Через некоторое время радист доложил, что самолет наш, и я ослабил внимание к нему, но, чтобы предупредить возможное столкновение, включил аэронавигационные огни.

Минуты  через две идущий сзади самолет нагнал нас и открыл огонь. Оказалось, что это был ночной истребитель противника. Я резко ввел свой самолет в пикирование, но и в этом положении противник продолжал преследовать и вести огонь. На высоте  около 50 метров я вывел свой самолет из пикирования в горизонтальный полет и увидел, что противник снова атакует. Радист доложил, что огня вести не может, так как прямым попаданием взорваны боеприпасы и повреждена пулеметная установка. Тогда я принял решение идти в лобовую атаку на противника и развернул самолет на него. Не предвидя этого, противник даже не открыл огня и проскочил мимо. Уходя на противоположных курсах, мы оторвались друг от друга. Этим  маневром  атака противника была сорвана, он потерял меня из виду.

В ночь на 19 августа 1942 года бомбовыми ударами мы уничтожали важные объекты в Данциге.

В районе Кенигсберга радист, разбрасывая листовки с самолета, отвлекся от осмотра задней сферы. В этот момент истребитель противника атаковал нас.  Пули защелкали  по фюзеляжу самолета и плоскостям. Огнем вражеского истребителя был разбит бензиновый колектор и пробиты бензобаки. Радист убит. Самолет загорелся. В кабине появился дым. Представляя опасность положения, я отвернул самолет от береговой черты в сторону  суши и дал экипажу команду покинуть самолет на парашютах, сам же продолжал его вести  до тех пор,  пока пламя  не охватило кабину. Начала гореть одежда. Чувствуя сильные ожоги рук, я открыл  фонарь  кабины летчика и прыгнул с парашютом. Высота была 5000 метров.

Приземлился юго-восточное Кенигсберга. Сильно болели обгоревшие места рук и лица,  страшно хотелось пить. Собрав парашют, спрятал его в канаву, забросал  землей и травой. В канаве  напился грязной воды и пошел по направлению на восток, ориентируясь по звездам. Через три часа дошел до  леса. Дальше идти не было сил. Глаза слипались от ожогов и усталости. Отдохнув физически, снова направился в путь. Так шел ночами до 24 августа без пищи, кое-когда удавалось вдоволь напиться воды.

24 августа на рассвете залег на день на поле,  засеянном овсом, который уже созрел. Проснулся от людских голосов. Это пришли убирать овес. По одежде определил, что военнопленные, но не русские. Бежать  было  некуда, да и не мог я бежать от усталости и голода. Полоса нескошенного овса все время сужалась. Мое положение становилось критическим.

Вскоре меня обнаружили, я вскочил, хотел бежать, но в этот  момент меня ударили по голове  и я потерял сознание. Опомнился, когда меня под руки  волокли  в поселок.

Я попал в концлагерь в Риге. В лагере находилась группа наших летчиков, которых держали почему-то отдельно. К ним попал и я.

Познакомившись друг с другом, мы  стали сговариваться о побеге. Охрана лагеря, видимо, заподозрив нас, посадила всех в карцер, и на рассвете в ту же ночь нас отправили на вокзал, где погрузили в пассажирский вагон и под большой охраной отправили в лагерь военнопленных в Двинск.

В Двинске пробыли около пяти суток, откуда нашу группу из 23 человек снова погрузили в товарный вагон и сказали, что отправляют в лагерь военнопленных в Петрокув (Польша).

Окна и двери вагона были заделаны  колючей проволокой  и закрыты на все запоры. Четыре охранника находились на тормозной площадке.

Как быть? Обсуждали различные варианты побега. У одного  из нас сохранился перочинный нож – это все, чем мы располагали для организации побега.   

Решили прорезать дыру возле двери вагона и открыть щеколду, закрывающую дверь. После долгого труда дыру вырезали так, чтобы можно было просунуть руку. С трудом открутили проволоку, открыли щеколду, но оказалось, что дверь была еще подперта палкой. Убрать палку можно было только снаружи. Перочинным ножом стали рвать проволоку на окне. С большим трудом удалось освободить окно, чтобы можно было вылезти из окна и снять подпорку у двери. Только после третьей попытки удалось сбросить подпорку и открыть двери вагона.

Поезд шел со скоростью около 60 километров в час, через лес. Ехали мы по территории Литвы.

Выпрыгнув из вагона, мы с одним летчиком побежали в сторону от железнодорожного полотна. Устав, легли передохнуть. Вскоре послышался гудок паровоза, крики, выстрелы. Но продолжалось это недолго, видимо, охрана, боясь углубляться в лес,  прекратила преследование.

С наступлением  темноты пошли на северо-восток.

На другой день вечером, уставшие и голодные, решили зайти в хутор, чтобы попросить что-либо поесть. Подойдя к хутору, постучали. Вышла женщина. Спросила  нас, что нам нужно и кто мы. Ничего не скрывая, мы рассказали ей, кто мы и попросили еды. После некоторого  раздумья она принесла хлеба и посоветовала, как нам двигаться дальше, чтобы  не попадаться немцам и полиции. Бывает так, что сразу поверишь  человеку и чувствуешь, что тебе  говорят правду.

Поблагодарив женщину, двинулись дальше.

Двигались только ночью, с большой осторожностью вошли на территорию Белоруссии. Мы знали, что где-то  здесь действуют партизаны, как-то к ним надо попасть.

Но как?  Кто поверит нам на слово, да и к кому обратиться. Решили спросить открыто в ближайшей деревне.

Вечером мы зашли в одной деревне, названия которой не помню, в крайний дом. Там находился старик. Мы ему, как говорится, с ходу рассказали, кто мы, и спросили, не сможет ли он нам помочь добраться до партизан. Старик ответил, что о партизанах ничего не знает, но слыхал, что они сдавали в ремонт часы часовому мастеру в следующей деревне. Может быть, тот что-либо скажет. Тут же, достав из печи вареной картошки, хлеба, покормил нас. Причем, поторапливал, чтобы уходили скорей. Рассказал, как удобней дойти до следующей деревни.

После ухода от старика, у меня появилась уверенность в том, что этот дед связан с партизанами и, видимо, не доверяя нам, не захотел сказать нам.

На следующий день мы прибыли в указанную стариком деревню и разыскали часового мастера. Когда вошли в дом мастера, то там встретили вооруженных людей. Один из них произнес: «Это они». Оказалось, что они в течение всего пути,  по которому направил нас старик, наблюдали за нами.

Это оказались партизаны. Радости нашей не было предела, слезы невольно застилали глаза.

Мы оказались в партизанском отряде.  Через несколько дней отряд получил задание переправить нас через линию фронта. 26 октября 1942  года нас, группу в 17 человек, переправили через линию фронта и передали нашим воинским частям.

Я  снова оказался в своем полку среди друзей, снова включился в боевую работу.  До конца войны сделал еще несколько десятков боевых вылетов. И в последующих боевых вылетах не один раз приходилось отбивать атаки истребителей противника, уходить от зенитного артиллерийского огня, не раз возвращаться с боевого задания с израненной машиной. Чувство долга перед Родиной, народом, полученный боевой опыт создавали уверенность в победе над врагом, уверенность в успехе выполнения боевых заданий.